–– Слушай, а как это у вас все предметы в воздухе висят?
–– Физика, милая, –– ответил кэн, расставляя на столе миниатюрные тарелочки с ароматными яствами.
––Да? Вот новость-то! Мы тоже физику изучаем, но у нас в воздухе ничего не висит.
Рэй фыркнул:
–– Однозарядные предметы отталкивают друг друга, ты в курсе? Так вот на этом все и основано. А чтоб к потолку не взлетали, верх имеет один заряд с потолком, а низ с полом. Рассчитывается масса тел, устанавливается соответствующее давление…Это, если в трех словах. Элементарно.
––..Ватсон!
–– Что?
–– Так. Поняла я, что ничего не пойму, поэтому и пытаться не буду.
Рэй качнул головой то ли насмешливо, то ли укоризненно и развел руками:
–– Тогда приступим к трапезе?
Алена оглядела стол: янтарные шарики, похожие на икру, студнеобразная масса двух цветов, хлебцы, горка лохматых, зеленых ягод, размером с виноградину каждая, фиолетовые ворсистые ‘яблоки’, длинные сморщенные палочки коричневого цвета, похожие на сушеные бананы, рулет с розовой мясистой серединой и темной корочкой. Обильный эрзац. И все же намного лучше, чем всегда. Она решительно принялась за ужин, кушать хотелось очень, а эмоции да разговоры могут и подождать.
Рэй исподлобья смотрел, с каким аппетитом она ест все подряд, и несколько растерялся. Алена, не обращая на него внимания, опустошила мисочки и принялась с завидной скоростью щипать ’виноград’. Парень усмехнулся и пододвинул ей свою тарелку:
–– Я еще не прикасался. Прошу.
–– Спасибо, –– кивнула Ворковская и, поколебавшись немного, съела и его порцию.
–– Фэй? –– махнул Рэй в сторону высоких стаканов. Девушка скорчила зверскую рожицу:
–– Увольте от вашего пойла, мессир, я как-нибудь фруктами обойдусь, –– и взяла ‘яблоко’. –– Так, значит до посадки 16 дней?
Лоан сложил ладони лодочкой на груди, упираясь локтями в подлокотники, и лениво кивнув, склонил голову, наблюдая за девушкой.
–– И сколько мы, в общей сложности, провели в полете?
–– Чуть больше двух месяцев.
–– 60 дней?
–– Примерно.
–– Два месяца.
–– Больше. В нашем месяце 28 дней, в сутках 28 часов, а в году 14 месяцев.
–– Забавное времяисчисление, ну да, это ваше дело, –– Алена сыто улыбнулась. –– Вот и поужинали. Теперь, как говорится, пора бы вам, монсеньер, и честь знать. Устала я, знаешь ли, поспать хочу, так что извини, аудиенция подошла к концу. Благодарствуйте за все и …идите к себе.
–– А я у себя, –– прищурился кэн, в упор глядя на девушку. Та воззрилась на него с непониманием, посверлила подозрительным взглядом и нахмурилась:
–– Шуточки у вас, однако.
–– Я абсолютно серьезен.
Алена замерла, насторожившись, в груди нехорошо заныло в предчувствии продолжения сексуально-насильственной эпопеи.
–– Тогда зачем ты привел меня сюда?
–– Ты хочешь вернуться к себе? –– насмешливо выгнул бровь кэн. –– Увы, это уже невозможно, она занята другими тэн. Конечно, ты можешь жить в коридоре,…в простыне, если мое общество так претит твоей психике.
Алена была готова расплакаться: как он смеет так себя вести? Что за глупые шутки?
–– Послушай, я не желаю учавствовать в твоем юмористическом шоу. Мне не смешно! Я не желаю находиться с тобой в одной каюте! Не желаю тебя знать! Найди себе другое место, в конце концов, тебе проще это сделать, чем мне! И будь так любезен, перестань надо мной изгаляться, я не подопытный кролик и уже не рабыня!
Она вдруг смолкла, заметив иронию в глазах кэн, и похолодела: неужели над ней посмеялись, устроили целое представление, заставили поверить, что ее отпускают на волю?! Идиотка! Неужели она попалась, как последний лох, на старую, как мир аферу?
Когда-то, во времена окончания ‘веселого’ застоя и начала ‘феерической’ перестройки, замученные, неустроенные женщины совдепии рванули на Запад в поисках лучшей жизни и спешно создавали семьи с иноземными мужчинами капиталистической ориентации. О брачном контракте в те времена бесшабашные и доверчивые gerl sovietiko не имели и малейшего представления, а язык знали в скорбных пределах школьной программы и потому попадались, как карпята на электроудочку, подписывая документы, не вникая в их суть. Дезориентированные, с нулевыми знаниями законов, они с готовностью глотали наживку. Когда же осознавали, что, по сути, являются не женами, а бесплатными домохозяйками, и пытались что-то изменить, оказывалось, что они не имеют никаких прав ни на что, даже на собственных детей. Им указывали на подпись в брачном контракте и махали ручкой: ’Ариведерчи, сеньорита!’ Уж не подобие ли такой истории произошла и с Ворковской?
–– Я… по-прежнему рабыня? –– напрямую спросила Алена, вглядываясь в лицо мужчины.
––Нет, –– серьезно ответил тот, но взгляд девушку не успокоил. Было в нем что-то настораживающее, загадочное. Впрочем, для него подобный взгляд, что визитная карточка, crazy он везде –– crazy, что на Земле, что на Флэте.
–– Что в том документе? Почему мне его не отдали?
‘Не поздновато ли ты озаботилась, милая? Халатная наивность и не посвященность в элементарные вещи, вкупе с доверчивостью…интересно, как бы она выжила без меня?’
–– Это твое официальное освобождение. Тебе зачитать? –– Рэй лениво поднялся, подошел к стенной панели, вытащил из нее точь в точь такую же папку, как была у Вэрэна, и с ироничным пафосом зачитал:
’Я, Алена, жительница планеты Земля, при свидетелях, по собственной воле и с глубоким почтением вверяю свою собственность в руки Рэйсли Лоан, которого отныне и до скончания лет обязуюсь почитать своим мужем и господином. Клянусь везде и во всем подчиняться его воле и его желаниям, быть ему верной и послушной спутницей. Отрекаюсь от прошлой жизни и препоручаю свое будущее в руки моего господина, отдаю под его ответственность и в полное пользование свое духовное, энергетическое и физическое имущество, включая любое приобретенное впоследствии. В знак безграничного доверия, искренности и незыблемости своего решения принимаю имя его предков и даю разрешение на безотчетное использование моей собственности на его усмотрение. Отныне: Алена Лоан’
…по –– флэтонски.
Девушка, конечно же, ничего не поняла, а услышанные слова - Алена и Лоан, не успокоили. Вставить их можно было куда угодно и в любом качестве.
–– И что я должна понять? –– недовольно взглянула на парня Ворковская.
–– Не знаю. Ты просила –– я прочитал, а что документ составлен на флэтонском, может удивить только тебя. Согласись, было бы очень странно, если б он был оглашен на русском, да еще и на чисто молодежном сленге?
–– А почему бы тебе его не перевести?
––Ты не просила.
––Да?...А… Почему документ у тебя? –– Алена чуяла подвох и никак не могла его отыскать, понять, где он спрятан.
–– Возьми, –– Рэй с невозмутимым видом положил папку на стол и подвинул девушке. Та схватила ее, попыталась разобрать хоть слово в нагромождении знаков, закорючек и прочей абракадабры, напрягая мозговой потенциал, но то ли он не был силен в разгадках ребусов, то ли его не было вообще, ни одно слово разобрать она так и не смогла.
–– Не мучай себя, поспи. Отдохнешь, глядишь, что-то и прояснится, –– заметил парень, отсалютовав ей стаканом фэй.
–– А ты рядом пристроишься? Нет уж, избавь меня от своего общества! Я не верю тебе, и ты мне категорически противен!
–– Ой, ли? –– прищурился кэн, и Алену бросило в жар. Она так и не научилась выдерживать его откровенные взгляды, достойно парировать уколы и насмешки. Он просто обезоруживал ее своей наглостью и самоуверенностью.
–– Ты… ты больше не тронешь меня! –– прошипела она.
Лоан согласно развел руками, кивнул и улыбнулся со свойственным ему очарованием, как голодная акула после сытного ужина.
–– Я предупредила - сунешься, убью! –– ткнула в него пальцем Алена, грозно сдвинув брови и встав, ушла в спальню. Рэй проводил ее ехидным взглядом и включил экран.
Девушка укуталась одеялом и, кипя от сонма самых противоречивых чувств: от ненависти до плотского желания, зорко следила за кэн и пыталась разложить произошедшее за день на составные, чтоб выявить каверзу, но звуки музыки, доносящиеся из комнаты напротив, сбивали с мысли и дурманили. Глаза стали постепенно слипаться. В итоге она заснула.
